Евангельская Труба – 22 марта 1894 г.
Меня просят, чтобы вы объяснили Рим. 7:8-13. Ваш брат во Христе. К. К. Найт.
Есть две главные причины, из-за которых существует закон. Во-первых, чтобы сдерживать грех и насилие. И «он дан после по причине преступлений». Гал. 3:19. А также, чтобы ограничить преступление. Иаков 2 гл. 8-12. Макнайт.
Во-вторых, закон был дан, чтобы раскрыть грех, развращенность человеческого сердца. Следовательно, мы читаем: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать». Рим. 5:20. Это объясняет рассматриваемые стихи. «Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв». Рим. 7:8. Когда нет никакого запрещения против злых желаний человека, люди не ощущают то, насколько они злы. Но когда закон запрещает проявления злых внутренних мотивов, то грех становится крайне грешен в сознании человека.
«Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил». Ст. 9. Это было, когда Павел еще был ребенком. В возрасте ответственности он узнал о моральном законе; и, нарушая закон через сознательную склонность ко греху, понимая знания права через совесть, он умер и стал виновным грешником. И, «заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти». Ст. 10. Закон, если бы он соблюдался, сохранил бы жизнь душе, но из-за внутренней склонности ко злу, заповедь была нарушена, и смерть последовала. И в стихах 12 и 13 апостол говорит нам, что грех не существует из-за каких-то посторонних или несправедливых требований закона, но из-за плотского ума, который враждует «против Бога; ибо закону Бога не покоряются, да и не могут». Посему закон свят, «но грех, оказывающийся грехом», потому что неповиновение приносит смерть.
Другими словами, справедливое требование закона и унаследованная несправедливость в человеке – несовместимы. Но через закон, «грех становится крайне грешен посредством заповеди».
Вопросы. Зейнсвилл, Индиана
Брат из этого места, кажется, забыл поставить свою подпись, спрашивает нас:
- Был ли в Христе какой-либо грех?
- Как он был освящен?
- В каком порядке вы делаете омовение ног и Вечере Господне (Тайной вечери)?
Ответ на 1-й вопрос. Христос был абсолютно чист и лишен греха. Он всегда был совершенным, безгрешным.
Ответ на 2-ой вопрос. Его освящение усовершенствовало Его как Спасителя. Он был освящен Своей собственной кровью. Евр. 10:29. И Он совершил все это через свои страдания. Евр. 2:10. Его страдания и смерть удовлетворили условиям совершенного Спасителя; поэтому Он может «всегда спасать приходящих через Него к Богу». «То и Иисус, дабы освятить людей кровию Своею, пострадал вне врат». Евр. 13:12.
Поэтому Он сказал: «И за них Я посвящаю Себя» («из-за них Я освящаю Меня Самого» Подстрочный с греческого; то же говорят англ. и немецкий переводы), чтобы и они были освящены истиною». Ин. 17:19. Он всегда был нравственно чист. Но человек нравственно нечист. Христос стал совершенным Спасителем, чтобы мы могли быть полностью спасены в Нем.
Ответ на 3-й вопрос. В Иоанне 13 ясно сказано, что Христос омыл ноги ученикам прежде, чем Он открыл Иуду, как предателя. В Мф. 26:20-30, Мр. 14:17-26 также ясно видно, что о предательстве Иуды сказано прежде, чем Он установил тайную вечерю (вечерю Господню). Таким образом, порядок той ночью ясно описан следующим образом: во-первых, омытие ног; во-вторых, указание на предателя, который немедленно вышел; в-третьих, дал хлеб и плод виноградной лозы. После чего они спели гимн и вышли.
Таким образом, омовение ног было в начале еврейской пасхи. Ин. 13:1, и Тайная вечеря в конце еврейской пасхи. Омовение ног в начале, и затем Вечеря Господня, и таким образом мы исполняем. Слова: «И во время вечери» Ин. 13:2 не относятся к Вечере Господней, но к еврейской пасхе, но к еврейской пасхе, как мы видим это в стихе 1. И при этом это не означает, что еврейская пасха закончилась, что противоречило бы с 1-ым стихом, который говорит: «Перед праздником Пасхи». Слова же во 2-ом стихе просто означают, что подготовка к еврейской пасхе была закончена. Это более правильно сказано другими переводами, как «Пребывающий ужин».